Сегодня в мире отмечают День борьбы с онкологическими заболеваниями (видео)

Рак, к сожалению, не имеет возраста. Часто его жертвами становятся дети. Российские медики могут помочь десяткам заболевших, однако порой решить проблему невозможно из-за юридических вопросов и отсутствия банка данных, куда будут заноситься данные о донорах, которые желают помочь.

Под общим наркозом несколько уколов в тазовую кость. Так забирают клетки костного мозга. Через час донор очнется и возможно почувствует боль, как после ушиба. А драгоценный пакет подключат к чужому ребенку - как капельницу. И пока он будет смотреть мультфильм, в его кровь проникнет шанс жить дальше.

Алене одной из первых в России сделали неродственную трансплантацию. Донора искали всем миром - нашли в Германии. Битину она называет второй мамой. Врачи давно заметили - донор и пациент, совместимые по генам, похожи друг на друга, а после трансплантации становятся почти родственниками.

Алена Мякотина: "У меня кожа стала светлее, волосы не такие хорошие, как раньше, у меня раньше густые были".

Около ста операций в год проводят здесь, в РДКБ. Для детей больных лейкозом, пересадка костного мозга - единственно возможное лечение. Для каждого четвертого больного донором становится брат или сестра. Остальным, по статистике, родственники не подходят. Тогда спасителей ищут в мировом регистре – 12,5 миллионов людей прошли добровольное типирование: сдали анализ крови и вошли в международный банк доноров.

В Россию же клетки по-прежнему привозят. Собственного банка данных нет. Благодаря стволовым клеткам иностранцев, прошли сотни пересадок. За все эти годы российские доноры помогли только четверым.

Алексей Масчан, заместитель директора Федерального научно-клинического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии: "Тот единственный случай, когда мы для своего пациента нашли донора в карельском регистре, оказалось, что нам нужно отправить его в Германию".

Не только своего регистра, но и нет юридической базы для его создания. И даже клетки мирового банка ввозят незаконно. Марина Персианцева первой открыла дорогу. За 72 часа доктор в специальном чемоданчике в нелетную погоду и при любых обстоятельствах должна доставить стволовые клетки. Такой груз нельзя открывать, просвечивать рентгеном, и уж тем более сдавать в багаж. Обо всех этих условиях доктор договаривается с сотрудниками таможни, показывая письмо из европейского госпиталя и российского.

Марина Персианцева, врач отделения трансплантации костного мозга РДКБ: "Эта бумажка для таможни не является ничем абсолютно".

В Петербурге - второй крупный центр трансплантации в стране. Здесь считают - нельзя не иметь собственной базы. Если из 10 положенных генов для трансплантации, совпадают даже 9, то шансов выжить - сразу вдвое меньше.

Борис Афанасьев, профессор, директор Института детской гематологии и трансплантологии имени Р.М.Горбачевой: "Геном зависит от национальности, Россия - многонациональная страна. Далеко не всегда можем найти донора в международной базе".

Чтобы создать минимальный регистр - в 100 тысяч доноров - нужно 20 миллионов долларов на типирование крови, лаборатории, реактивы и специалистов. И еще 8 - ежегодно на поддержание. Тогда, по теории вероятности, можно будет спасти 400 детей. Сегодня одна трансплантация с поиском донора за границей и перевозкой обходится в 450 тысяч рублей. Получается, на деньги для создания базы, можно спасти в 5 раз больше детей, чем благодаря этой базе.

В год полторы тысячи детей нуждаются в неродственной трансплантации. 2 крупных центра - в Москве и Петербурге - успевают сделать только 250 операций. Это предел возможностей и десятая доля нуждающихся. Создавать регистр нужно только в одном случае.

Елена Скоробогатова, заведующая отделением трансплантации костного мозга РДКБ: "Когда у нас будет достаточно центров по неродственным трансплантациям. Их по России должно быть 20-25".

Юрий Йоффе, врач-гематолог: "Россия - большое белое пятно, и Петрозаводск - единственный регистр, о котором знают за границей".

Доктор Йоффе одним из первых организовал регистр доноров. Первый совпал с немецким пациентом, когда в базе было всего 200 человек. Счастливая случайность. Сегодня в папках – 2,5 тысячи фамилий.

Цветными фломастерами на ватмане Йоффе разработал схему идеального российского банка доноров. Данные из разных городов стекаются в информационный центр, а потом и в общемировой регистр. Таких региональных мини-банков, как в Петрозаводске, несколько: в Челябинске, Кирове, есть и в больницах Петербурга, Москвы.

Данные каждого своего нового донора врачи уже отправляют в международный регистр. И пусть это единичные случаи, капля в море, но, возможно, та самая недостающая от которой зависит жизнь ребенка.

 Яна Подзюбан

 www.1tv.ru