Есть люди – личности, а есть мегаличности, внутренний мир которых подобен космосу. Именно таким человеком является главный врач и ведущий хирург тюменского медицинского центра «Медар», доктор медицинских наук, академик РАЕН Рафис Ахметьянов. Когда-то он мечтал стать летчиком-космонавтом, но его многочисленным пациентам повезло – жизнь направила в медицинскую сферу. Благодаря сделанному когда-то правильному выбору здоровыми стали тысячи больных, которым врач сделал в целом около 50 тысяч операций, а Тюмень приобрела уникальную клинику, выполняющую операции на европейском уровне. А еще Рафис Фагимович – прекрасный собеседник, который охотно рассказывает интересные истории и делится своими знаниями.  

- Рафис Фагимович, почему вы выбрали такой непростой профессиональный путь? Стали продолжателем семейной династии?

- Наоборот, я стал первым врачом в своем роду, а он у меня достаточно древний – предки прослеживаются до 250 лет. Папа был осмотрщиком вагонов, мама работала токарем, младший брат тоже никакого отношения к медицине не имеет. Да и я с первого класса хотел быть летчиком-космонавтом. Это же были 60-е годы – бум космоса!

Мою дальнейшую судьбу решил печальный случай. Другу во время игры в мушкетеров прокололи шпагой глаз, и врачи вынесли вердикт - его нужно удалять. Но в знаменитой Филатовской клинике в Одессе врачи совершили чудо, восстановив парню практически 100% зрения. Так в 13 лет я увидел настоящее хирургическое чудо, решив объединить мечту о космонавтике и медицину, и после 10 класса поехал поступать в военно-медицинскую академию имени Кирова в Ленинграде на факультет космической медицины. Принимали экзамены только профессора, 120 абитуриентов на место – в 1974-м космический бум еще продолжался. И я как-то растерялся в этой суматохе, не поступил.

И вот после такой неудачи я возвращался домой в поезде, и вдруг проводник по громкоговорителю объявляет: «Нет ли в поезде врача?» Оказывается, в одном из купе серьезно заболел ребенок. К нему подошла женщина-терапевт и растерялась, испугалась – малышу всего три месяца, как его осматривать? На одной из станций в поезд уверенно зашла педиатр – она так легко и спокойно осмотрела ребенка, дала рекомендации, заверила, что в городе больного примет бригада и все будет хорошо. Я сразу решил, что хочу быть детским врачом! Окончил педиатрический факультет Челябинского медицинского института.

В интернатуру попал к очень известному в городе Челябинске человеку – травматологу-ортопеду, к. м. н. Науму Авраамовичу Полляку, который на протяжении 35 лет был главным ортопедом-травматологом Челябинска и первым в Уральском регионе начал заниматься эндопротезированием суставов, проводил сложные пластические операции. На второй день интернатуры он, обратив на меня внимание, предложил работать с ним. Тогда я увидел чудо – как исправляют сколиоз, вставляя пластины, как кривые ноги становятся ровными. Так я стал детским ортопедом-травматологом. И мне в этом очень помогли энциклопедическая эрудированность Наума Авраамовича, его вера в победу,  огромнейшая любовь к пациенту и, конечно, золотые руки хирурга. Во многом благодаря ему я с этого пути уже не свернул и вот уже почти 40 лет лечу пациентов, стоя за операционным столом.

- А каким было ваше первое место работы? Помните первого пациента, какой-то сложный случай из практики?

- Первое место работы – детское отделение ортопедии и травматологии в Челябинске, где я проработал 15 лет, и нисколько об этом не жалею. В городе-миллионнике травм было предостаточно, но кроме этого я уделял большое внимание ортопедии – врожденным заболеваниям тазобедренных суставов, сколиозам, последствиям травм и т. д.

Был поток пациентов, так что выделить первого сейчас сложно. А вот один эпизод интересный из ранней практики помню хорошо. Знаете, как это бывает в больницах? Бежит медсестра по отделению и кричит: «Все в палаты! Обход идет!» Я начинаю обход, захожу в палату, там лежит пятилетний пациент и серьезно так спрашивает: «Дядя Обход, когда вы меня выпишете?» Я рассказал об этом в ординаторской, все посмеялись, а потом три года звали меня Обходчиком.

Еще хорошо помню один случай, после которого у меня появилась уверенность в том, что надо всегда бороться и идти до конца, какими бы сложными ни были прогнозы. Я дежурил, скорая помощь привезла мальчишку, попавшего под поезд. Одну ногу спасти не удалось, вторую пытаемся сохранить. После нескольких часов операции у ребенка останавливается сердце. Делаем уже открытый массаж сердца, прошло 15 минут, сердце завели… Целостность ноги восстановили. 15-минутная остановка никак не отразилась на умственной деятельности 8-летнего Леши – он легко нас всех обыгрывал в шахматы.

Был также такой показательный случай – уже в Германии, где в 2002 году мы с профессором Фитцеком делали операцию по эндопротезированию коленного сустава. Идет третий час, я тороплю - остались мелочи, пусть природа все сама заживит. Но профессор продолжил операцию, и только когда он сделал все идеально, как считал нужным, сказал: «Вся Германия состоит из мелочей». С тех пор говорю всем своим докторам, что время, скорость – не самое главное, и при проведении операции мелочей нет.

- А где вы еще работали до создания своего частного медицинского центра «Медар»?

- После 15 лет работы в Челябинске я был приглашен в Нягань, где начинал все с нуля – буквально с одной табуретки создал отделение травматологии и ортопедии. В течение одного месяца его удалось запустить - собрать профессиональную команду, оборудование. Я там проработал 10 лет, и главным достижением в этот период считаю значительное снижение уровня смертности – в 10 раз – от сочетанных травм. Мы старались внедрять все современные технологии, и были одними из первых, кто придумал и создал модель самой современной больницы, которая в дальнейшем претворится в строительстве лечебно-хирургического корпуса в Нягани.

Работа в Нягани стала моим трамплином – там я защитил кандидатскую диссертацию на материале о самых высоких технологиях. Там же я впервые начал разрабатывать направление «индивидуальная агрессивная реабилитационная программа» и стал внедрять его в России. Суть программы заключается в том, что высокие технологии позволяют на 90% избавиться от гипса после операции, дать физическую нагрузку. Сроки реабилитации и восстановления работоспособности сокращаются в 4-7 раз. Один из постулатов хирургии во всем мире гласит, что только 25% хирургии – это руки врача, а 75% - это реабилитация. Не сделав ее нормально, можно вернуться к дооперационному периоду или даже ухудшить состояние пациента.

Потом я переехал в Тюмень и попал в Тюменскую областную больницу интенсивного лечения в Патрушева, как раз в момент ее открытия в 2001 году. И снова начинал с нуля - создал отделение нового направления, которое занималось уже только высокотехнологичными методами лечения. Мои коллеги там продолжают делать операции по артроскопии и эндопротезированию суставов.

- Как родилась идея создания частного медицинского центра?

- Так получилось, что я прошел очень много стажировок в Европе. На конференциях, конгрессах я встречался с замечательными специалистами, общение с которыми постепенно переросло в дружбу. В то время, когда во всем мире были высокие технологии, а мы отставали, я, приезжая в Европу, учился, привозил новые методы в Россию и внедрял их. Я очень благодарен за возможность пересмотреть философию всей своей специальности, всю технологию лечения.

При создании клиники за основу была взята модель частной клиники профессора Халлингера в Германии – это было прогрессивно, экономно и давало результат, а главное – это то, чего не хватало России. Шел 2004 год, многие коллеги скептически относились к такому начинанию. Мы начали с консультативного приема, потом стали внедрять реабилитацию, затем открыли первую операционную, которую напичкали самым современным оборудованием, и использовали современные технологии лечения и реабилитации. «Нашел – диагностировал – прооперировал – провел реабилитацию» - схема работы медцентра.

- В чем особенность медицинского центра «Медар»?

- В этом году медицинскому центру «Медар» исполнилось 15 лет. За этот период можно уже сделать определенные выводы. Да, поставленные первоначально цели были выполнены и даже перевыполнены. У нас появились новые пути, новые задачи, и мы их успешно решаем. Особенность центра в том, что он является клиникой одного доктора, который ведет прием, выявляет патологию, диагностирует, ставит показания для лечения – консервативного или оперативного. По консервативному лечению, т. е. реабилитации, мы включили блок по массажу, физиотерапии, механотерапии. У нас применяются механизированные американские аппараты (артромот Кинетек) для разработки суставов.

Следующий блок – операционная, которая оснащена не только для врача-травматолога, но и для полной безопасности пациента – для врача-анестезиолога. Нам повезло – с нами работает Владимир Владимирович Логвиненко, один из лучших анестезиологов Тюменской области, который на базе нашей клиники защитил кандидатскую диссертацию по регионарной амбулаторной анестезии, опираясь на опыт лечения наших пациентов. В работе мы используем специальные аппараты для определения седации головного мозга, который позволяет нам всегда контролировать уровень наркоза. Поэтому у пациента никогда не будет передозировки.

Плюс  у нас есть аппарат против закупорки сосудов – тромбозов. Мы используем его для перемежающей компрессии нижних конечностей сразу после операции, так что никаких шансов для образования тромбов нет. Естественно, анестезия проводится тонкими иголочками без всяких последствий под контролем аппарата «Стимуплекс».

Еще важная составляющая работы нашего центра – оборудование, которое мы используем. Это сборник самых лучших немецких и американских технологий по лечению травм и заболеваний опорно-двигательного аппарата. Они позволяют виртуозно проводить операции.

В «Медаре» есть блок диагностики, где на аппарате УЗИ врач может уточнить диагноз или обнаружить патологию на ранней стадии. Также в нашей клинике проводится экспертиза на трудоспособность. Кроме того, пациентов консультирует врач-невролог с огромным опытом.

Сегодня в клинике мы принимаем пациентов с травмами, с проблемами опорно-двигательного аппарата. Врачи медцентра позиционируются как специалисты в области спортивной травмы – повреждений сухожилий, менисков, плечевого сустава, разрывов сухожилий и т. д. Кроме того, мы занимаемся остеосинтезом мелких костей - плечевой, предплечья, лодыжки, стопы.

- С современными пациентами стало сложнее работать?

- Пришло время, когда сегодня многие пациенты лечатся не с помощью Интернета, а Интернетом. Конечно, они приходят и сразу говорят: у меня такой-то диагноз. Я с трудом начинаю выяснять – что же произошло, что беспокоит. Постепенно, общаясь, мы выясняем истину. Большинство пациентов уходят от нас удовлетворенными, потому что с ними просто поговорили. Как выясняется, с ними вообще не общались, карточку открыли, записали, продлили больничный и отправили.

- Как выбираете оборудование для центра, новые методы лечения?

- Конечно, прежде всего это посещение конференций, конгрессов, симпозиумов в России и за рубежом. Они все сопровождаются выставками оборудования, где мы выбираем то, что нам понравится. Также важно знание иностранного языка. Если не знаешь его, 50-70% информации теряется. Так что это один из важнейших факторов.

Я в России считаюсь человеком, который тут после презентаций и выставок сразу внедряет инновационные методы лечения и диагностики. И мы сразу становимся первыми, кто начинает оперировать. Также в 1996 году я первым сделал пересадку хряща в коленном суставе. После этого у меня прошло более 200 таких операций. Конечно, важны еще и люди. Ставку надо делать на кадры, надо их воспитывать, учить.

- А каким, по вашему мнению, должен быть хороший хирург?

- Иметь хорошую голову для хирурга – это одно, но если нет руки, то хирург из такого врача не получится. Хирург – это мастер, хирургия – искусство. Сегодня хирургия – это еще и коллективный труд. А пациент -  его результат.

Я даю такое напутствие своим ученикам: если сомневаешься, то лучше не делай, а если делаешь, то уже не сомневайся. Сомнения перед операцией должны исчезнуть. Врачу необходимо планирование, на котором следует учесть все пункты, в том числе и запасные. Как говорится: чем отличается Бог от врача-ортопеда? Бог никогда не считал себя ортопедом.

Показателен один такой случай. Однажды приехал ко мне на учебу на один месяц доктор с Севера – научите меня оперировать. Мы сделали четыре операции, он собрался домой, говорит, что все посмотрел, ничего сложного, всему научился. Через некоторое время попадаю на концерт обожаемого мною Дениса Мацуева. Билетов не было, думал, что куплю с рук на любое место, на всякий случай взял 16-кратный бинокль. И мне повезло – взял билеты на первый ряд. Представляете, четыре часа я смотрел в морской бинокль и следил за руками музыканта. Потом собираюсь с друзьями, говорю: «Я завтра покупаю себе фортепиано, я научился играть, я же четыре часа смотрел, как он это делает». Все посмеялись, а я рассказал про доктора-травматолога, который так же «научился». Поэтому часто говорю ученикам: «Легкость, виртуозность приходят с годами и в результате интенсивной работы. Нередко сложные вещи кажутся с виду простыми, но это не так».

- Есть такое выражение: «руки хирурга». Как вы считаете, с таким талантом рождаются?

- Расскажу еще одну историю. Мне было 13 лет. Как-то пришел ко мне одноклассник и показал замочек с почтового ящика – снял его с помощью гвоздика. Так вот, я с помощью гвоздика тогда снял около двух тысяч замочков в своем районе. Милиция сбилась с ног – искали вора. Почта на месте, а замочка нет. Потом подумал, что это слишком просто, поэтому начал открывать висячие замки на сараях. Однажды меня попросил прохожий открыть дверь в квартиру, объяснил, что ключи забыл. Я открыл, а через неделю меня вычислили. Выяснилось, что была квартирная кража. Папа приложил все силы, чтобы я не пошел по кривой дорожке. Я перестал этим заниматься, отдал ему все отмычки. Но слава о моем таланте пронеслась по городу Златоусту. Нередко учителя в школе, где я учился, просили открыть кабинет, от которого потерялся ключ, а однажды я открыл директору сейф  и, видимо, впервые ощутил, на что способны мои руки. Наверное, из-за этого и стал хирургом.

- Насколько уровень предлагаемой ортопедической помощи в «Медаре» отличается от возможностей, соответствует уровню зарубежных клиник аналогичного профиля?

- Я очень ценю уровень медицины США, Европы. В операционной 99% импортного оборудования, которое используется при проведении оперативного лечения и анестезии. Результаты нашей работы соответствуют мировым стандартам.

- Чем сейчас особенно интересуетесь?

- Сфера интересов – спортивная травматология. Уже практически 30 лет я занимаюсь артроскопией суставов. За эти годы прооперировано свыше семи тысяч пациентов. Операции не бывают одинаковыми, каждый день что-то новое. Опыт, к счастью, накапливается.

Теперь мы ставим цель – более широкое распространение других технологий, в частности по эндопротезированию суставов. Я одним из первых в Тюменской области сделал эндопротезирование мелких суставов стопы керамическими немецкими протезами. Голубая мечта – в условиях амбулаторной хирургии заняться мини-протезированием коленного сустава. Эта операция относится к уровню высшего пилотажа. Сын приезжает из Челябинска, мы с ним в одной связке оперируем.

- Все-таки ваша профессиональная династия продолжилась?

- Вообще, семья – это моя опора, это люди, которые понимают меня, помогают, сочувствуют, когда приходится нелегко. Мои родные даже понимают, когда мне приходится отсутствовать на каких-то семейных торжествах, потому что на этот день назначена операция. 

Моя жена тоже врач – педиатр. Потом появилась дочь, которая часто бывала со мной на дежурствах, когда садик не работал и не с кем было ее оставить. Ей сшили небольшой халатик, шапочку врача, дали фонендоскоп, конец которого болтался до пола. Дочка ходила со мной на обходы и с удовольствием «осматривала» пациентов: «Дышите – не дышите». И потом тоже стала детским врачом, работает на Ямале. Сын окончил педиатрический факультет, но работает, как и я, ортопедом-травматологом, в свои 30 лет делает такие операции, которые врачи делают в более зрелом возрасте. В 16 лет, когда он начал помогать мне в операционной, я ему в спичечную коробку накладывал мелкие детали, делал две дырки, в одну засовывал видеокамеру, а во вторую – инструмент. Сын смотрел на видеоэкран и «оперировал». Он оказался рукастым доктором, у него все операции ювелирные.

Дети уже стали специалистами, никто не пожалел о выбранной специальности. У меня есть две внучки девяти лет, одна говорит, что хочет быть ветеринаром, вторая – стоматологом. Время покажет, но, по-моему, их путь уже предопределен. Младшему внуку только полтора года, но он уже с удовольствием играет с моими муляжами и косточками, «выписывает» нам рецепты.

- Не жалеете, что не стали летчиком-космонавтом?

- Я все-таки полетел буквально лет 10 назад. У меня были хорошие учителя. Я связался со спортивно-авиационным клубом в Ишиме, где меня научили летать. Я получил истинное удовольствие. Научился управлять самолетом ЯК 52, освоил основные элементы высшего пилотажа. Мечта сбылась.

Автор: Елена Сидорова

2020-02-06 14:20:27